Поднебесные Зубья

Будь он богатым человеком, о нем мы давно бы знали, как о великом французе Кусто. Но он совсем недавно взял в руки видеокамеру, и все его путешествия - лишь в памяти участников.

Никакой знаменитостью Михаил Шевалье в начале семидесятых еще не был. Пришел на второй участок "Распадской" с направлением из училища. Будущая шахта-гигант только формировалась, кандидатов работать на ней отбирали, как в космонавты. Точно знаю, что у Михаила не было ни космического здоровья, тем более не было "мохнатой" руки. Он привел себя на участок сам. Чем он смог покорить начальника участка Виктора Гордеева, до сих пор не понять, но Гордеев пошел хлопотать за молодого машиниста комбайна. Михаила направили к Герою Социалистического Труда Владимиру Григорьевичу Девятко. Попасть в его бригаду было вообще немыслимо. Миша попал и стал как бы сыном полка. То есть выделялся из тех богатырей лишь своей молодостью и скромными габаритами. Но я запомнил: Мишин голос на участке с каждым днем становился слышнее.

Жизнь без перекатов, изгибов и изломов — что кардиограмма сердца: прямая линия — это смерть. Николай Дмитриевич усвоил это на одном из тех поворотов, что изрядно помотали его за полвека.

Пунктир его жизненного маршрута увязал одной нитью бесшабашного рабочего паренька и степенного руководителя шести угольных предприятий: трех шахт, одного разреза и двух обогатительных фабрик, что входят ныне в Междуреченскую угольную компанию. Как зарубки на память, на лацкане пиджака светятся “Шахтерская Слава” всех трех степеней и медаль Ордена “За заслуги перед Отечеством” II степени, полученного из рук губернатора А.Г. Тулеева.

Прошлой зимой, когда область хоронила мальчишек, чьи жизни унес шальной сход снега на киселевских отвалах, многие списали трагедию на нелепую случайность: катались, дескать, на лыжах в лавиноопасном районе. На этой неделе Кузбасс вновь оплакивал четырех пацанов, погребенных снежным завалом уже в прокопьевских отвалах. Теперь стало очевидно, что это — безжалостная закономерность.