|
20
сентября текущего года группа из 15 человек во главе с судебными
приставами из Хакасии прибыла в Кузнецкий Алатау (район Поднебесных
Зубьев) сносить туристические приюты, построенные Михаилом Шевалье.
Приюты были построены без необходимых документов и согласований, и
потому суд вынес решение о их сносе, не смотря на то, что несколько
тысяч детей со всего Кузбасса (среди них и дети-сироты) за последние
три года могли совершать увлекательные походы и останавливаться на этих
приютах. И председатель Хакасского правительства Лебедь в интервью
(которое было опубликовано в газете Кузбасс) заявил, что сносить приюты
нельзя, а нужно проявить государственный подход и решить проблему. Но
видимо у хакасских чиновников слова расходятся с делами. И сегодня,
когда вся страна пытается собирать камни эти люди их разбрасывают .
Для многих детей эти приюты были единственной возможностью увлекательно и с пользой для себя отдохнуть...
Да, эти действия формально опираются на букву закона но фактически
лишают тысячи детей Кузбасса и других регионов Сибири получать кров и
приют в туристических походах
По информации Красноярских СМИ (интересно, а какое им до этого дело?) в
республике Хакасия Аскизский районный суд постановил снести
туристические приюты в тайге. В отношении хозяина строений, директора
филиала кузбасского детского экскурсионно-туристического центра Михаила
Шевалье возбуждено уголовное дело. Шевалье построил в тайге на берегу
реки Казыр шесть домиков и полагает, что это приют для туристов, где
они могут отогреться и отдохнуть. Начальник отдела охраны и защиты леса
Хакаслеса Михаил Журба считает, что строения являются турбазами и
используются в коммерческих целях.
В итоге суд удовлетворил иск управления Росприроднадзора по Хакасии и
принял решение о сносе туристических приютов как самовольно
возведенных. Сейчас в суде рассматривается уголовное дело в отношении
Шевалье за нанесение вреда природе.
P.S. Да уж... И где мы теперь, сиротки-туристы матрасничать будем? А
ведь столько связано с ними доброго, хорошего... Санины попытки
вырезать стельки из паласа, шесть одеял как оптимальное количество,
чтобы не замерзнуть, междуреченские парни и их гламурное "Баня
топится?!?!?" , лепешки на Мазаевском стане... эх...
Визг пилы заглушал даже шум горной реки. Лишь изредка в перерывах раздавалась отборная ругань.
Не верится, что еще месяц назад я сидела на этом берегу и любовалась
потрясающим видом: прямо под ногами кипела вода, ударяясь о камни, чуть
дальше впереди раскинулась буйно зеленая тайга, а на горизонте в
обрамлении облаков царили белоснежные вершины. И вроде бы сегодня вид с
берега точно такой же, но за спиной вместо идиллии - вакханалия. Хотя,
конечно, так нельзя говорить, если третья власть работает. Я
законопослушный человек, но даже мой внутренний цензор не в силах
успокоить эмоции.
- Паша? Ты главный? Давай командуй, разносим! - взрыв смеха, вперемешку с матом. Бензопила взревела, и полетели опилки.
Десять человек. Три вольнонаемных рабочих, семь судебных приставов
Вершинотёйского районного отдела. Мужчины и одна женщина Наталья
Асычакова. При автоматах и в униформе. Приехали сносить приюты в
Кузнецком Алатау. Исполняют решение суда, букву закона!!!
На их пути первый приют - Рубановский. Ах, беда. Там дети живут.
Инвалиды из Мысков и Киселевска. И вовсе не живой щит. Обычная плановая
туристическая группа отдыхает. Не пойдешь же с пилами на инвалидов:
Слава богу, не пошли. Ну, а в общем-то, какая разница с чего начинать:
снести надо не один приют, а пять. Всего несколько километров вверх в
горы - и, пожалуйста, еще один фронт работы - приют Куприяновский.
Утро вечера мудренее. Посему ночевали приставы в доме, стены которого,
лишь рассветет, отведают топора. Спали на тех же одеялах, которыми
укрывались дети. А, проснувшись, служители закона по тем же клетчатым
кускам шерсти (заметьте, купленным на государственные деньги) ходили в
сапогах.
Пила ревет, а приставы все жеманятся: мол, видеокамеру убери, не хотим
сниматься. Оператор: "Вы что, мужики, так три дня и будете бегать от
меня?"
Пристав в десятый раз обходит дом, прячась от камеры и показывая только спину:
- Ну, че, вы пристали? - бросает в сторону журналистов.
- У тебя своя работа, у меня своя - уговаривает его оператор.
- Да не снимай, позорно - вот уж этого я не ожидала услышать от
человека в униформе. Он полупьяный, шатаясь, двинулся к бане. Поднял
пилу и прямо к стене. Злится. Не дай бог, на него вся постройка рухнет.
Кто-то из приставов все - таки догадался: распиливать стены, значит
рисковать: баня сложится как карточный домик. В ход пошла кувалда:
долбят по крыше. Несколько ударов и оцинковка вспучилась. Кажется, этот
стук звучит у меня уже внутри. А ведь я помню, тогда месяц назад мы с
сыном шли сюда на Куприяновскую поляну под дождем. Неделю в Алатау, а
погода никак не хотела налаживаться, небо прорвало. Малышу только
исполнилось 6, а я его уже в горы потащила. Хотела было оставить внизу
на Лужбе, а он мне сказал: "Мама, я дойду, ты в меня не веришь, а
человеку НАДО верить". Такие слова не могли не растрогать. Взяла.
Холодно, сыро, кушать хочется. Мой мальчик крепился из последних сил:
"Ну, когда мы дойдем?" За каждым поворотом мерещилась Куприяновская
поляна. И вот среди деревьев заблестела крыша. Малыш будто забыл про
усталость, припустил бегом. А дальше теплые стены, ужин, костер, баня.
Дом был забит детьми, и среди них своего я даже не слышала. Теперь он
пишет письма новым друзьям. Они друг другу обещали встретиться на
будущий год. А где теперь встречаться - то?..
Берем интервью у старшего пристава-исполнителя Натальи Асычаковой.
- Мы все по закону. Надо снести незаконные постройки. Суд Аскизский
постановил: земля официально не оформлена, значит, постройки вне
закона. Распилим, разберем по бревнышку.
- А потом что?
- А потом передадим на хранение третьему лицу под расписку.
- А третье лицо кто?
Длинная -длинная пауза: - А третьего лица в данный момент нет, - и красноречивая растерянность на лице.
Пилой орудует лишь один. Остальные приставы и рабочие в качестве зрителей и комментаторов, языки у них еле ворочаются:
- А что, нечего деньги загребать:
Оператор аж задохнулся от возмущения:
- Кто деньги загребает? Я тут с детства хожу, пацаненком, я тут вырос!!! Зимой и летом!
- Ага, гребут, гребут. Думаешь, зимой дети ходят? Не заливай! Эй, ты, в
красной куртке, ты зимой сюда ходишь? - один из приставов увидел
девчушку из группы детдомовцев, что пришли посмотреть на развал приюта.
- Хожу, прошлым мартом здесь была:
- А на луне ты была? - решил подковырнуть, мол, девочка все равно из интерната, плохо соображает.
- Нет, не была. Только в горы ходила. Елки видела. Красивые. - Ей
очень, видимо, хотелось поделиться, какие они красивые, но у взрослых
уже интерес пропал к разговору.
Похоже, приставы вошли в кураж. Пила визжит не замолкая, от камеры
больше никто не прячется. Повсюду груды опилок, битого стекла и тряпок.
Цела пока только джонка: навес над костровищем. Хотя в огне догорают
деревянные узоры. Я помню, по зиме было много разговоров: снега
большие, старую джонку сугробы накрывают с крышей (а она 3 метра
высотой), надо новую ставить. Пригласили мастера. Четыре дня работы в
одиночку, в тайге, где не с кем словом перемолвиться и вот, не побоюсь
этого банального сравнения, чудо резное: воздушное, витиеватое. Мастер
выстукивал последние сантиметры, а нам не терпелось опробовать джонку:
развести костер, а тут еще группа сверху спустилась, детишки все
мокрые, хотят посушиться. Мастер все строжился: погодите, дайте хоть
слезть, а то от дыма задохнусь: Знал бы он, что с трудами его стало:
Нет лучше бы не знал, не видел и не слышал.
Михаил Шевалье - хозяин этих приютов - пришел, увидел и ушел. Все-таки
"служители закона" с оружием в руках при униформе и официальных
полномочиях орудуют. В кавычки взяла "служители закона" вовсе не
потому, что я закон не уважаю или его служителей, а потому что это
пародия на закон. Нет, неточное слово, не пародия, а надругательство. А
какие иные слова можно использовать, когда пьяные приставы, прикрываясь
бумажкой |
